Цели: ввести и обосновать представление о специфике человеческого движения, которое является чем-то большим, чем движение в физическом мире; познакомить с основными подходами к изучению движения и танца: философским, эстетическим, социологическим, когнитивным, семиотическим; дать теоретические средства для анализа двжения в искусстве и повседневной жизни; сформировать навыки «прочтения» своих и чужих движений. Курс рассчитан на будущих философов, культурологов, религиоведов, историков, психологов, семиотиков.
ДАНИЛОВА Мария Ивановна (наст. фам. Перфильева) [1793, Петербург -
8(20).1.1810, там же], артистка, известная в свое время танцовщица,
прозванная "русской Тальони".
В 1801 г. 8-ми лет от роду поступила в Санкт-Петербургское
театральное училище, где была лучшей ученицей Дидло. Публика принимала
ее с восторгом. Несчастная привязанность к первому парижскому танцовщику
Дюпору свела ее в 17 лет в могилу.
С 1801 училась в Петербургском театральном училище у Ш. Дидло (была его любимой ученицей) и Е. И. Колосовой.
Девочкой выступала в ответственных партиях в балетах, постановке Дидло, - «Аполлон и Дафна» (1802), «Зефир и Флора» (1804).
В 1808 исполнила партии Венеры («Любовь Венеры и Адониса, или
Мщение Марса», дебют Даниловой) и Резины («Севильский цирюльник»), в
1809 - партии Эноны («Суд Париса») и Галатеи («Пигмалион») - все балеты,
поставленные Л. Дюпором.
Часто танцевала в дивертисментах, в которых особенно славилась исполнением русских плясок.
Имела большой успех в роли Психеи («Амур и Психея», 1809, балетмейстер Дидло).
Обладая грацией, мимической выразительностью и редким
сценическим обаянием, Данилова сразу завоевала признание. Она зачислена в
императорскую труппу в конце 1809, после выпуска из училища.
Умерла в юном возрасте от туберкулёза.
Современники высоко ценили искусство Даниловой. Ей посвящали стихи К. Н. Батюшков, Н. М. Карамзин, Н. И. Гнедич, А. Е. Измайлов.
В январе 1809 года в петербургском Эрмитажном театре состоялась
премьера «эротического» балета в пяти актах «Психея и Амур» на музыку
К. Кавоса и с хореографией Ш. Дидло. «Все в восторге, – отмечал
современник. – Выше этого никто и ничего еще не создавал». За два месяца
этот спектакль прошел четырнадцать раз – по тем временам на редкость
успешно. Постановка, если судить по сохранившимся зрительским отзывам,
отличалась необыкновенной пышностью: балетмейстер широко использовал
театральные машины, радуя собравшихся в зале красотой и эффектностью
всевозможных сценических «чудес». Те же очевидцы подчеркивали и его
изобретательность в постановке танцев солистов и кордебалета, в которых
обращали на себя внимание такие новые позы, как «арабеск» и «аттитюд» «в
античном духе».
Но подлинной жемчужиной этого балета стала юная Психея –
любимая ученица Дидло Мария Данилова (настоящая фамилия Перфильева). Ее
выдающийся талант раскрылся здесь с необычайной силой. Выступление
очаровательной танцовщицы в этой роли воспели в своих стихах известные
литераторы – Н. Карамзин, Н. Гнедич, А. Измайлов...
«Прекрасные, благородные черты лица, стройность стана, волны
светло-русых волос, голубые глаза, нежные и вместе с тем пламенные,
необыкновенная грациозность движений, маленькая ножка – делали ее
красавицей в полном смысле, а воздушная легкость танцев олицетворяла в
ней, как нельзя лучше, эфирную жрицу Терпсихоры, – восхищался биограф. –
Данилова участвовала в спектаклях почти каждый день, и чудные
поэтические создания Дидло представляли обширное поле, где
необыкновенный талант ее мог развиваться в различных видах... Роль
Психеи, казалось, была создана нарочно для нее, и она выполнила ее с тем
совершенством, которое принадлежит только талантам гениальным».
Еще будучи ученицей Машенька получала ответственные партии в
балетах мастера: «Аполлон и Дафна», «Зефир и Флора». Литератор Н. П.
Мундт в «Биографии знаменитой русской артистки Даниловой», сочувственно
отмеченной В. Г. Белинским, писал, что она умела передать «с
поразительной истиною все страсти, все борения души, все порывы любви и
отчаянья; особенно очаровательна была она в ролях нежных, где любовь
могла выказываться во всех ее изменениях».
Мария Данилова была зачислена в труппу театра в конце 1809
года, успев стать любимицей публики, знавшей ее по ученическим
выступлениям. А 20 января следующего года семнадцатилетняя танцовщица
ушла из жизни...
Что послужило причиной столь ранней смерти? Одни говорили о
несчастной любви: будто бедная девушка всерьез увлеклась знаменитым
танцовщиком Дюпором, а он, пообещав любить ее вечно, обманул и бросил.
Другие отвергали эту версию, утверждая, что Данилова, танцуя с Дюпором,
была еще воспитанницей училища и находилась под строгим надзором. Мол,
никаких глубоких чувств там и в помине быть не могло... Но кто знает?
Очевидно, охота к перемене мест заставила покинуть Париж Луи
Антуана Дюпора, который был на двенадцать лет старше Машеньки Даниловой.
Он пробыл в России с 1808 по 1811 год – время наибольшего расцвета его
таланта, и в Петербурге встретился с Шарлем Дидло. Тот, сразу же оценив
блестящее дарование гастролера, поручил ему виртуозные партии в своих
балетах.
Свидетельства русских современников позволяют живо представить облик этого танцовщика.
«Все движения его были исполнены приятности и быстроты; не
весьма большого роста, был он плотен и гибок, как резиновый шар; пол, на
который падал он ногою, как будто отталкивал его вверх; бывало, из
глубины сцены на ее край в три прыжка являлся он перед зрителями...»
Его танец (кстати, в довольно ироническом ключе) описан в
романе Л. Н. Толстого «Война и мир». Документальную ценность
представляют страницы о Дюпоре в мемуарах русского танцовщика и
балетмейстера А. П. Глушковского: «Дюпор был похож на хорошо устроенную
машину, которой действие определительно и всегда верно. Несмотря на то,
что он выделывал труднейшие па, все танцы лежали на нем, потому что он
был душою каждого из них. Несмотря на то, он как в начале, так и в конце
балета был всегда одинаково свеж, в нем нельзя было заметить и тени
усталости».
Столичная публика была ошеломлена Дюпором, который в три прыжка
перелетал огромную сцену Большого Каменного театра. А виртуоз диктовал
дирекции императорских театров фантастические условия: за каждое
выступление он получал вначале 1200 рублей серебром, а затем его годовое
вознаграждение достигло 60 тысяч рублей – в десять раз больше, чем у
Дидло! Партнерш для себя блестящий француз избирал сам. Его взор
безошибочно остановился на хрупкой, изящной Машеньке Даниловой.
Современники считали ее красавицей: большие глаза, грациозная фигурка,
маленькая ножка... В восторженных отзывах критиков она называлась
Душенькой – по имени героини популярной поэмы И. Ф. Богдановича.
Вполне возможно, что и Маша не осталась равнодушной к искусству
заезжего солиста. А уж внешнее обаяние Дюпора было известно...
Думается, не случайно современники поговаривали о романе этой прекрасной
танцевальной пары.
Впрочем, существует и другая версия ранней кончины Машеньки. На
одной из репетиций «Амура и Психеи» повторяли полет 3-го акта, когда
героиню свергают в ад. Танцовщицу подняли высоко к софитам,
предварительно прикрепив к ее корсету крюк. Все это управлялось особой
машиной полета. Данилова должна была спуститься сверху с большой
быстротой, чтобы создалась иллюзия действительного падения. Но, как на
грех, в машине что-то заклинило, произошел толчок, и Машеньку, висевшую в
воздухе, сильно тряхнуло. Она пронзительно закричала, и почти
бесчувственную танцовщицу спустили вниз. Потом она признавалась
подругам: в роковую минуту у нее появилось чувство, будто что-то
порвалось внутри.
В этот же день у Даниловой началось кровохарканье. Но, невзирая
на болезнь, она танцевала Психею и продолжала заниматься любимым делом.
Свыше шестидесяти главных партий довелось исполнить Машеньке за весьма
короткое время, и нелегкий труд танцовщицы окончательно истощил ее
неокрепший организм. Петербургские театралы с сожалением вздыхали: у
Даниловой развилась чахотка! Сам государь Александр Павлович поручил ее
попечениям своего доктора. Но помощь врача ей уже не понадобилась...
Всего на месяц с небольшим пережил Машеньку балет, в котором
она столь блистательно выступала: во время пожара, случившегося в
театре, сгорели дорогостоящие декорации и костюмы, и возрождение
спектакля стало невозможным. Но современники надолго сохранили память об
этом творении Дидло и его замечательной исполнительнице.
