Цели: ввести и обосновать представление о специфике человеческого движения, которое является чем-то большим, чем движение в физическом мире; познакомить с основными подходами к изучению движения и танца: философским, эстетическим, социологическим, когнитивным, семиотическим; дать теоретические средства для анализа двжения в искусстве и повседневной жизни; сформировать навыки «прочтения» своих и чужих движений. Курс рассчитан на будущих философов, культурологов, религиоведов, историков, психологов, семиотиков.
ЛЕБЕДЕВА Прасковья Прохоровна (1839 — 20.I.1917) — выдающаяся русская балерина.
В 1846—1857 училась в Московской балетной школе (педагоги Ф. Н.
Манохин (1822—1902) и Ф. Монтассю), была ученицей Гл. Ворониной. Во
время своего пребывания в школе она не только регулярно исполняла
главные партии в одиннадцати сложнейших балетах, но и с успехом
гастролировала в Петербурге. Кроме того, Лебедева выступала в драме, в
пьесе «Энгувильский немой». После выпуска, в 1858 году, дирекция
отправила ее (вместе с Муравьевой) на казенный счет за границу для
поправления здоровья. Возвратясь обратно, Лебедева до конца своей
артистической деятельности была вынуждена постоянно выступать как в
Москве, так и в Петербурге. Исполнительскую деятельность она совмещала с
планомерными занятиями у Блазиса, Сен-Леона, Гюге и С. Соколова, упорно
стремясь совершенствовать свое искусство.
В 1865 году Лебедева поехала в Париж, где имела принципиальную
договоренность о выступлении в Большой опере. После закрытого просмотра и
подтверждения своего согласия на заключение с нею контракта, Лебедева,
первая из русских танцовщиц, предъявила руководству Большой оперы
определенные материальные требования - выступавшие до нее русские
артистки обычно соглашались на любые предложения. Условия Лебедевой были
приняты, но гастроли все же не состоялись, так как дирекция театра по
каким-то причинам все время оттягивала их начало. По возвращении в
Россию Лебедева вынуждена была согласиться на перевод в петербургскую
балетную труппу, но при этом оговорила себе право одновременно регулярно
выступать в Москве. В 1866 году танцовщица во время спектакля получила
тяжелый ожог глаз неудачно включенным дуговым фонарем. Временная слепота
сменилась значительной потерей зрения, заставившей ее навсегда покинуть
сцену на девятом году службы.
Лебедева сочетала совершенную по тому времени технику танца с
выдающимся актерским дарованием и исключительной выразительностью.
Некоторые критики часто упрекали ее в чрезмерном усложнении танца,
называя ее новые технические движения «фокусами» и выражая мысль, что
подобные танцы являются «не пластическим и не эстетическим искусством, а
угождением безвкусью необразованной толпы». Впрочем, одновременно
указывалось на «легкость и свободу», с которой танцовщица преодолевает
все эти технические трудности. Незаурядные актерские данные артистки
заставляли некоторых современников считать, что «рамка балета слишком
тесна для таланта г-жи Лебедевой... ее настоящее место в драме». Часто,
танцуя в балете, где не было большой драматической роли, она, по словам
очевидцев, умела создать «роль и, так сказать, выдвинуть ее из-за
исполняемых ею танцев». Говоря о ведении роли Лебедевой, критик писал:
«Она ни на минуту не изменяет высоте, на которой она держится во все
продолжение своей роли, и потому публика ни на минуту не отрывает
внимания от ее игры и танцев». О выразительности танцовщицы твердили все
современники, постоянно подчеркивая, что она в каждый танец вносила
«много смысла и много выражения», что «в пустую форму ей всегда удается
вложить содержание, бездушное одухотворяется ее прикосновением» и что,
«танцуя иногда довольно деланный танец, она не переставала жить на сцене
и выражением лица порою как будто влагала в танец мысль, которой сам по
себе не заключал он». Характеризуя Лебедеву как танцовщицу-актрису,
Блазис писал: «Жестами. и игрою физиономии она выражает все так, как бы
это было выражено словами. Даже в игре ее физиономии есть много чего-то
такого, ...чего не выразишь словами... то же самое можно сказать и об ее
танцах, живописных, блестящих, страстных и упоительных, когда этого
требует роль». Искусство Лебедевой, преисполненное жизнерадостности,
бодрости и человечности, дополнялось исключительным обаянием и редкой
миловидностью танцовщицы.
"Богатыми имениями славились наши края. И почитай, в каждом
театр домашний. Одним таким поместьем владел господин Шиловский. Сам
мужчина видный, обходительный, больших музыкальных способностей. С
Чайковским дружбу водил. Женат он был на балерине Прасковье Лебедевой.
Женщина красоты необыкновенной и танцевала как богиня. Вот как-то
персидский шах приехал в Россию представляться двору царскому. При свите
и подарках богатейших. Как у нас оказался, неведомо, а что от красоты и
танца хозяйки чуть умом не сдвинулся – точно. Много богатства предлагал
и к ногам шаль изумительной работы и ценности великой бросил. Только
зря все дары пропали. Любила артистка своего мужа очень и не позарилась
на роскошь замор- скую. А при дворе, прослышав про этакое Шахское
безрассудство, долго дулись на балерину. Ей в Питере заглавных ролей не
давали, она и ушла из трупы. Это все зависть женская. Она что при
царском, что при крестьянском дворе – все едино. Каждой хочется самой
красивой быть."
Геннадий СМИРНОВ, "БЫЛИ И НЕБЫЛИ", Историко-краеведческие миниатюры.
